Тема «смотрящего» на отечественном банковском рынке ныне из числа самых горячих: надзор в России больше чем надзор. И многие наблюдатели констатируют, что слишком часто он становится виновником торможения развития банковского бизнеса.

Стех пор как кредитный бум развернул российских финансистов в сторону розницы, банковские топ-менеджеры падки до публичности. Лишь одна тема вызывает у большинства ньюсмейкеров стыдливость — банковский надзор. О нем участники рынка говорят, как о покойнике, — ничего либо хорошо. Что-то вроде «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!». Или просят выключить диктофон и отложить перо… 

Высоко сижу, далеко гляжу 

«Я не могу говорить на эту тему. Где вы видели в России бухгалтерию, к которой нельзя придраться? Я сегодня что-то скажу, а завтра меня спросят…» — так высказался один из банкиров, выставляя за порог обозревателя «Профиля». Такая позиция репрезентативна для банковского сообщества: никто не хочет, чтобы к нему обратилось недреманное и недобро прищуренное око Центробанка.

«Отсутствие четких регламентаций надзора несет в себе риски почти для любой кредитной организации — можно легко попасть в списки неблагонадежных», — говорит Юрий Голаев, руководитель службы внутреннего контроля Юниаструм Банка. По его словам, в последние годы банкиры ощущают усиление внимания со стороны ЦБ. Это стало результатом целого ряда веяний последних лет, таких как отбор банков в систему страхования вкладов, борьба с отмыванием нелегальных доходов и пр. Все это дало ЦБ новые инструменты власти. А существующее законодательство обеспечивает ему почти полную самодостаточность в их использовании.

В соответствии с законом «О Банке России» Центробанк самостоятельно устанавливает правила работы на банковском рынке — в формате своих нормативных актов. В отличие от документов министерств и ведомств некоторые акты ЦБ (например, регламентирующие резервы, нормативы деятельности и отчетность коммерческих банков) даже не подлежат обязательной госрегистрации. На практике это означает, что соответствие подобных решений закону остается на совести того, кто эти решения принимает: ЦБ сам себе судья. А вот правила поведения самого ЦБ без его участия поменять трудно: закон предписывает любой законопроект или акт других органов власти в случаях, если он затрагивает функции ЦБ, направлять на заключение в Центробанк.

Критики подобного «монстра без страха и упрека» полагают, что такая система взаимоотношений ЦБ и прочего мира, мягко говоря, неадекватна. Гарегин Тосунян, президент Ассоциации российских банков (АРБ), даже докторскую диссертацию посвятил проблеме несовместимости ряда функций в рамках одной структуры. «Нельзя быть одновременно органом и лицензирующим, и регулирующим, и эмитирующим денежные средства, и осуществляющим участие в торгах на открытом рынке, и контролирующим эти торги, — считает Тосунян. — В ряде функций уже заложен конфликт интересов».

И шеф АРБ, и его коллега Анатолий Аксаков, президент Ассоциации региональных банков «Россия» (АРБР) и зампред банковского комитета Госдумы, высказали «Профилю» одну и ту же мысль: существующая система банковского надзора в России привела к тому, что его целью стало не развитие, а стабильность системы. А стабильность по-русски имеет еще одно имя — застой.

По мнению Гарегина Тосуняна, яро лоббирующего идею «банкизации страны», предпочтение стагнации перед развитием вообще характерно для нынешней российской финансовой политики. «Схожая ситуация наблюдается на фондовом рынке, — говорит глава АРБ. — Есть «голубые фишки» — это источник роста экономики, источник развития внутреннего финансового рынка. Однако разве мы поддерживаем их, например, Стабфондом? Отнюдь. Мы предпочитаем замораживать Стабфонд и вынуждаем наши «голубые фишки» кредитоваться на внешнем рынке. Они оставляют там маржу в несколько процентов. Это нам надо? Мы излагали эту мысль президенту на президиуме Госсовета

14 ноября прошлого года. Надо сказать, что она была поддержана, несмотря на полемику с министром финансов. Такой же подход хотелось бы видеть и на кредитном рынке. И прописать среди задач банковского надзора в России не только стабильность банковской системы, но и ее развитие. Пока же ЦБ по инерции «заточен» под иные задачи».

Такую позицию разделяют не все участники рынка, однако «Профилю» не удалось найти ни одного, кто был бы полностью доволен ЦБ. «Не думаю, что можно говорить о злом умысле Центробанка, но объективно эффект от практических действий ряда чиновников в сфере надзора нередко именно таков, — заметил по поводу надзорного «застоя» Дмитрий Афонин, шеф бнковского департамента компании «ИМА-консалтинг». — Эти проблемы, помимо негативного влияния на конкретные жертвы некачественного надзора, приводят к недовольству и разочарованности банковского сообщества, к антипатии некоторых участников рынка в отношении регулятора». 

На что жалуемся? 

Претензии банкиров к регулятору предельно конкретны.

Сегодня 160 нормативных актов ЦБ регламентируют любой шаг банков практически в каждой сфере — от резервирования капиталов до рекламы. Многие из них представляют собой многостраничные брошюры, детально расписывающие алгоритмы банковских операций. Как заметил один из менеджеров на форуме профессионального портала Bankir.ru, подобное «рассчитано не на профессиональных банкиров, а на идиотов, не имеющих никакого понятия о банковском деле». К тому же правила исполнения тех или иных инструкций часто меняются, иногда — ежеквартально.

Каждый российский банк сейчас готовит порядка 80 форм отчетности. По мнению Анатолия Аксакова, львиная доля усилий банковских клерков уходит на составление бесконечной отчетности. «Ее нужно и можно максимально упростить, — уверен Аксаков. — Устоявшееся мнение: чем больше отчетности, тем лучше контроль. На самом деле количество тут не переходит в качество». Подобное испытал на себе Росфинмониторинг, когда финансистов обязали отчитываться по каждой мало-мальски серьезной операции обналичивания денег. В результате ведомство оказалось завалено информацией, которую просто физически не успевало переварить.

Вообще, призыв «Все на борьбу с отмыванием!» проблемно сказался на банковском рынке. От обналички уйти нельзя — такие процессы, как выплата зарплаты или закупка сельхозпродукции в селах, не переводятся целиком в безналичный формат. Соответственно, у банкиров проблемы с отчетностью по операциям обналичивания. Каждый банк, в котором обналичиваются крупные суммы, вызывает подозрение как «прачечная». Как полагает Гарегин Тосунян, борьба с отмыванием превращается в тормоз развития кредитного рынка.

Еще одна претензия банкиров — не прописаны процедуры надзора, во взаимоотношениях с регулятором нет «правил игры». А на местном уровне они вообще устанавливаются на глазок и в зависимости от личных воззрений чиновников на то, что представляет собой банковский надзор. Например, в Петербурге притчей во языцех стала дама из местного управления ЦБ, которая неожиданно приходила в какой-либо банковский офис и заставляла кассиров демонстрировать содержание мусорных корзин. Предполагалось, что кассиры сбросят туда «лишние» документы или не подтвержденные документарно находящиеся в кассе деньги.