В феврале свои выводы о деятельности Центробанка представила Генпрокуратура. На парламентских слушаниях в Думе Александр Бутман, первый заместитель генпрокурора России, изложил основные прокурорские выводы в отношении работы ЦБ.

Прокурор сообщил, что более 1,5 тыс. служащих Банка России, включая топ-менеджеров, являются владельцами акций кредитных организаций, а некоторые центробанковцы входят в органы управления коммерческих банков, что «создает конфликт интересов». Прокурор отметил, что утверждение кандидатов на должности менеджеров банков и определение того, адекватна этому их деловая репутация или нет, должны быть как-то регламентированы. Бутман заявил, что нормы банковского надзора, практикуемые в ЦБ, «изменяются в зависимости от конкретных ситуаций и от конкретных банков», что также «создает условия для коррупции».

На тех же слушаниях Центробанк резко атаковал руководитель банковского комитета Думы Владислав Резник. Он говорил о несоответствии центробанковской практики законодательным нормам, о том, что суды, рассматривающие иски банкиров по законности тех или иных действий ЦБ, не могут дать им оценку, поскольку процедура этих действий нигде не прописана. В итоге Резник предложил решить проблемы радикально — отделить систему банковского надзора от ЦБ. Вскоре была сформирована рабочая группа, которая и ныне занимается этой темой.

Некоторой критике Центробанк внял. В апреле его шеф Сергей Игнатьев своим приказом запретил тем сотрудникам ЦБ, которые владеют акциями коммерческих банков, участвовать в проверках. Как заявил «Профилю» Михаил Сухов, директор департамента лицензирования деятельности и финансового оздоровления кредитных организаций ЦБ, либерализованы условия вхождения миноритариев в число акционеров банков. По словам Сухова, например, при проведении IPO Сбербанка ЦБ проверил лишь 300 инвесторов из 150 тыс. человек, купивших акции «Сбера». Правда, эти 300 человек дали 88% всей выручки от продажи акций и ЦБ по-прежнему «трясет» любого покупателя банковских акций, претендующего более чем на 1% капитала.

В целом же Игнатьев и его команда крепко держат оборону. Игнатьев заявил, что выведение банковского надзора из полномочий ЦБ приведет к весьма сомнительным результатам, и «пригрозил» рисками распада банковской системы и нового всплеска криминала в этой сфере. Он намекнул, что идею «отрезать» надзор от центробанковского пирога лоббируют именно банки-«прачечные», соответственно, сторонники этой идеи могут быть легко заподозрены в пособничестве «теневикам», структурам, финансирующим терроризм, и пр.

Это — в активе ЦБ. В пассиве — созданная правительством и парламентом рабочая группа разворачивает работу. Пока ситуацию можно считать «подвешенной»: до сих пор не ясно, кто, с какой силой и в какую сторону сумеет качнуть чашу весов. 

Дневной надзор 

Реальный расклад сегодня выглядит так: ряды критиков Центробанка существенно зашатались. Френкель, понятно, изначально не в счет: «твой дом — тюрьма». Олег Вьюгин, который в последнее время был знаменем сторонников создания мегарегулятора российского финансового рынка, оставил кресло руководителя Федеральной службы по финансовым рынкам (ФСФР) и ушел в частный бизнес. Его преемник Миловидов, заявив о продолжении дела своего предшественника, на тему мегарегулятора не распространяется. И даже прокуратура, поддержавшая желающих «распилить» Центробанк, минувшей весной сама оказалась под угрозой разделения.

Что касается Владислава Резника, то ныне в думских коридорах поговаривают, что отношение Кремля к нему стало более прохладным и после выборов кресло главы банковского комитета Думы может занять кто-то другой.

На приснопамятных парламентских слушаниях в феврале Сергей Игнатьев, поднявшийся на трибуну вслед за Резником, несколько обиженно заметил: «А вы вот мне обещали свои тезисы предоставить еще до заседания. К сожалению, не предоставили, поэтому не смогу ответить на все поставленные вами вопросы. Ничего страшного, потом ответим более тщательно…»

ЦБ между тем контратакует. В его недрах готовится пакет поправок в законы «О банках и банковской деятельности» и «О Банке России». Эти поправки не только не корректируют обязанности ЦБ в сфере надзора, но, напротив, расширяют его права. Вплоть до того, что Банк России может получить право проверки не только банков, но и их клиентов, а также установит новые форматы отчетов для сложившихся на рынке банковских групп. В этом случае под юрисдикцию ЦБ попадут как кредитные организации, так и связанные с ними небанковские бизнесы. Несложно предположить, что этот проект будет подан под тем же соусом борьбы с отмыванием незаконных доходов.

Что же касается идеи отделения надзора от ЦБ, то против нее уже высказались шеф Агентства по страхованию вкладов Александр Турбанов и министр финансов России Алексей Кудрин. Заместитель Резника в банковском комитете Павел Медведев также заверяет, что в сложившейся практике нет ничего, вызывающего серьезное возмущение банкиров, и полагает, что, «пока полностью не оформилась система регулирования на каждом отдельном финансовом рынке, создание мегарегулятора неэффективно».

Крепости позиции ЦБ в немалой степени способствует и известная осторожность банкиров: несмотря на критику ведомства Игнатьева, большинство из них (по данным опроса АРБР — 75%) пока не сторонники выведения надзора из-под юрисдикции Центробанка. Очевидно, здесь срабатывает принцип «старый надзиратель лучше новых двух». При всех трениях с ним финансисты все же признают, что в Банке России «мыслят по-банковски», принципов Базеля придерживаются и штат постепенно сокращают. А вот за спиной ЦБ маячит призрак созданного при Минфине казначейства, в котором уже работает более 100 тыс. человек и где, как выразился один из банкиров, «по сути, воссоздали систему советского Госбанка, если что — мало не покажется»…

Тем не менее сторонники реформ уверены, что перспективы независимого надзора вполне реальны. «Мы все равно рано или поздно придем именно к такой системе», — заметил «Профилю» Анатолий Аксаков.