Обострение финансового кризиса в конце прошлой недели вынудило ФСФР приостановить биржевые торги, а правительство -- пойти на беспрецедентные меры по поддержанию ликвидности банковской системы. 

Президент группы "Ренессанс Страхование" БОРИС ЙОРДАН рассказал Ъ, почему стабилизационные меры финансовых регуляторов не решат всех проблем российской финансовой системы, которые могут перерасти в макроэкономические.

-- Как вы себя чувствуете в связи с ситуацией на рынке? Спокойны или нервничаете?

-- У меня полнейшее дежавю. Я уже дважды переживал подобные кризисы -- в 1987 году и в 1998-м, когда уже был инвестбанкиром. Но сейчас кризис другой, его отличает невероятный рост размера задолженности по отношению к прежнему уровню собственного капитала. Тогда, в 98-м, у нас была нестабильная экономика, государство было банкротом, отсутствовала налоговая доходность и нефть стоила $9. Сейчас у нас хорошие макроэкономические показатели и самый низкий уровень государственной задолженности. Проблема другая -- эффект коротких денег на длинные активы. И проблемы ликвидности на рынке. Эти проблемы легко могут перерасти в макроэкономические. У нас экономика растет за счет среднего класса. И если этот средний класс сейчас не получит денег, чтобы продолжать развиваться, экономика расти перестанет. Почему очень важно, чтобы ЦБ сейчас вернул финансовую систему в рабочее состояние? Потому что как только перестанут выдавать кредиты, средним компаниям будет не на что рефинансироваться. Если у них не будет денег, они не будут ни страховаться, ни развивать свой бизнес, многие из них будут закрываться. Они все живут на заемные средства, и если у них не будет денег, у нас тогда будет экономическая проблема. Это большой миф, что в России экономический рост происходит за счет нефти. Это правда лишь наполовину. Нефть дает кэш, который финансирует рост реальной экономики. Нефтяные компании не растут.

-- Российские проблемы начались с США?

-- Однозначно. В Америке за последние несколько лет уровень задолженности компаний и населения на размер капитала вырос в 30-40 раз. Раньше американские банки давали людям кредиты не больше чем на 80% от цены дома. В последние несколько лет ситуация изменилась. В стране появилось гигантское количество денег, люди набирали ипотечные кредиты и покупали дома для инвестиционных целей. В них никто не жил, а цены на недвижимость постоянно росли. При этом если дом стоил условно $100, банк давал кредит на все $150 с расчетом на то, что дом будет расти в цене. Кредиты выдавались не под фиксированный процент, а под процент, привязанный к ставке рефинансирования, которая может меняться. Строили больше, чем надо. Из-за этого стоимость домов стала падать, и девелоперы начали продавать их дешевле. В один прекрасный момент все это рухнуло. В результате американцы начали просто отдавать дома целыми районами банкам и уезжали в более дешевые городские квартиры. Из-за падения цен на недвижимость банки получали от реализации домов уже не $150, как рассчитывали, а $50. При этом в США банки лишь держатели маленького процента от общей суммы кредитов. Банки продавали эти кредиты на рынке, проводя секьюритизацию, то есть продажу этих кредитов в виде ценных бумаг. При этом те, кто покупал эти бумаги, брали новые кредиты на сделки в банках под их залог. Эта пирамида задолженности рухнула.

По закону в США банки должны каждый квартал показывать реальную стоимость бумаг. Капитал становился меньше, а убытки росли. Многие банки стали банкротиться. Государство стало их выкупать просто потому, что у них нет никаких шансов выжить. При этом американский кризис стал давить на экономику других стран. Американский потребитель -- самый крупный в мире -- стал меньше потреблять, и страны-производители стали тоже терять деньги.

Но я считаю, что американская экономика через несколько лет будет намного сильнее. Их принцип: потерял деньги -- забудь, списывай и иди дальше. Чтобы вернуться к росту, банки должны все списать: кто выживет, тот выживет. В Японии такой же кризис был 15 лет назад. Но она приняла другое решение. Государство запретило банкам списывать задолженность и менять ставки. Они не проводили переоценку активов. Именно поэтому экономика в Японии с тех пор и не растет.

-- На российском рынке кризис почувствовался лишь сейчас. Почему?

-- Цена на нефть была очень высокая. Я еще два года назад говорил, что у нас проблема с нефтяной системой -- слишком высокие налоги на нефть. Доходы нефтяных компаний шли в бюджет, стабфонд и ЦБ, а нефтяные компании получали на развитие не так уж и много. Это подтверждается тем, что производство нефти последние два года снижается. Изначально это было правильно: нужно было помочь стране выйти из задолженности. Но даже расплатившись с долгами, государство продолжало брать с избытком, думая, что оно будет лучше управлять этими деньгами, чем рынок. Но мировая практика показывает обратное.

В России ликвидность банковской системы и экономики в целом была невысокой, чтобы восполнить нехватку средств, российские компании брали деньги в долг на Западе и внутри страны. Они построили пирамиду, как в Америке, не такую большую, но достаточную. Было много маржинальных сделок, появились молодые трейдеры, которые сделали миллионные состояния на том, что брали кредитные средства, в пять или десять раз превышающие их средства. Но акции начали падать. Когда рынок проседает на 1-2%, банк может продать заложенные бумаги, чтобы сбросить с себя эту маржинальность, и проблемы не будет. Но когда рынок падает на 7-10% в день, банк не может реализовать бумаги без убытков.

За последние две недели, если говорить о фондовом рынке, все бумаги падали так, что банки не успевали продавать залоги, теряли деньги и "резали" все позиции. К тому же около двух лет назад у нас появился рынок деривативов. Это бумага-опцион, которая дает возможность играть на рынке, вкладывая $1 и выручая $20, и имеет очень большой уровень задолженности. И эти опционы между банками начали еще и хеджироваться. Опционный рынок резко вырос, увеличив риски между банками и контрагентами. Объем рынка деривативов сейчас составляет минимум $200 млрд. При этом регуляторы просто не успели разобраться с этим рынком. Проблема наших банков в коротких депозитах (пассивах) и длинных кредитах (активах). При такой динамике развития банковского баланса происходит разрыв между активами и пассивами, то есть кризис ликвидности.

-- Политические проблемы "помогли" в создании этой ситуации?

-- Они его ускорили. Может, она не была бы такой сильной. Потому что, как только начались осложнения взаимоотношений с Грузией, иностранцы начали продавать российские активы. Но резиденты продавали их еще быстрее, зная, что западники негативно отреагировали на ситуацию и будут продавать дальше. Пошел принцип домино.

-- Но это еще кризис финансовой системы или уже экономический?

-- Это чистый финансовый кризис, который может быстро перейти в экономический, если его не решить.

-- Но при этом у нас сейчас нет опыта по поддержанию финансового рынка в кризисной ситуации.

-- Это не совсем так. Россия уже пережила кризис 98-го года, с тех пор у нас появилось достаточно очень компетентных профессионалов, которых теперь нужно привлечь к решению проблемы. Но у многих из этих людей, к сожалению, есть конфликт интересов.

Фундамент любой финансовой системы -- это доверие. И главная задача ЦБ -- восстановить и поддерживать доверие к системе. Это может быть сделано разными способами: в некоторых случаях при помощи банкротства, в других, напротив, необходима поддержка. Министр финансов США, отвечая на вопрос журналистов, почему он обанкротил Lehman Brothers и спас AIG, объяснил, что в капиталистической экономике компании должны банкротиться. Это часть бизнеса. Но есть активы, которые банкротить нельзя, потому что они могут уничтожить всю финансовую систему. Америка не может спасать всех на деньги налогоплательщиков. В России сейчас достаточно денег, чтобы стабилизировать ситуацию, но дело в том, как правильно их распределить. Спасая банк, нужно ответить на вопрос, может ли он дальше существовать.