В апреле 2013 года всего за пару дней цена на золото рухнула так, как не падала в течение последних 30 лет.
За три
месяца до обвала в одной из кофеен
заснеженного Москва-Сити финансист Гарик
Мартиросян уверенно рассказывал Forbes, когда
и в каком масштабе случится золотой крах.
Святочная неделя только что закончилась, но
аргументы Мартиросяна не выглядели как
гадание на кофейной гуще.
«Мы открыли позиции на падение
золота на $20 млн», — сказал он. Цены тогда
были стабильными, и для трейдера, играющего
против рынка, Мартиросян выглядел слишком
беззаботным. Он купил опционы на $40 000, а
через несколько месяцев, когда котировки
золота рухнули, получил прибыль $2 млн. Как
повторить успех?
Золотые брызги
«Падение котировок золота в
апреле — это слом 12-летнего восходящего
тренда», — говорит аналитик «ВТБ Капитала»
Андрей Крюченков. На протяжении этих лет
цены на золото росли в среднем на 40% в год,
а после кризиса 2008 года спрос усилился:
золото всегда рассматривалось как защитный
актив от экономических потрясений и
инфляции.
За два торговых дня, 12 и 15 апреля,
котировки рухнули на 15%, с $1568 до $1336.
Формальным поводом для обвала стала
новость о продаже золотых запасов
Центробанком Кипра, отмечает аналитик УК «Альфа-Капитал»
Дмитрий Чернядьев. В масштабах рынка это
была капля в море, но инвесторы могли
решить, что примеру Кипра последуют центробанки
других стран с высокой долговой
нагрузкой — Италии и Испании.
Мартиросян, управляющий
партнер и главный трейдер Europe Finance, имеет
свой взгляд на этот счет. Весной 2012 года Europe
Finance провела исследование по заказу одной
из золотодобывающих компаний, которая
сомневалась, стоит ли хеджироваться от
падения цен. Мартиросян и сам давно
присматривался к рынку золота и думал, как
сыграть против пузыря.
В 1999 году, по оценке Мартиросяна,
ювелиры и аффинажные заводы обеспечивали 80%
мирового спроса на золото общим объемом 2000
т, а в 2012 году на них приходилось не более 50%
спроса объемом 4400 т. Повышенный
инвестиционный спрос удовлетворяли в
основном глобальные банки, которые брали
золото взаймы у центробанков.
Но золото необходимо отдавать,
и, если цена на него растет, глобальные
банки несут убытки. Чтобы обезопасить себя,
они покупали фьючерсы или заключали
форвардные контракты на поставку металла.
Однако из-за постоянно растущих цен
золотодобывающие компании практически
перестали продавать золото через форварды.
В итоге, подсчитал Мартиросян,
на рынке образовался дисбаланс в размере
$200–300 млрд, что сравнимо с объемом годового
спроса на золото — столько маркетмейкеры
должны были вернуть центробанкам. По оценке
Мартиросяна, глобальные банки устроила бы
цена на золото не выше $1400 за унцию, а до
срежессированного обвала на рынке
оставалось максимум полтора года.
По отчету Чикагской товарной
биржи, с февраля по апрель 2013 года один из
крупнейших глобальных банков JP Morgan Chase
продал более 60 т золота, что составило 90%
объема торгов, наиболее агрессивно банк
продавал золото как раз в апреле. Все
произошло примерно так, как и прогнозировал
Мартиросян. Везение или тонкий расчет?
Старший аналитик Sberbank Investment
Research Михаил Стискин считает, что
Мартиросяну повезло, ведь одно дело
прогнозировать падение цен, а другое —
точно предсказать скорость и глубину
обвала. «Мнения о том, что на рынке золота
надулся пузырь, звучали еще до кризиса,
однако ставить на падение, например, в 2009
году при ценах $900 за унцию было
бессмысленно», — говорит портфельный
управляющий УК «Альфа-Капитал» Дмитрий
Чернядьев.
Инвестиционная матрица
Везение не главный элемент
успеха инвесторов, добившихся хороших
результатов в игре против рынка, доказывает
американский публицист Майкл Льюис в
бестселлере The Big Short. В книге он упоминает
два десятка успешных инвесторов,
выигравших в 2007 году миллиарды долларов на
ставке против ипотечного пузыря.
Фонд Cornwall Capital, основанный 30-летними
приятелями Чарли Ледли и Джейми Маем в 2002
году, систематически ставил на события,
которые Уолл-стрит считала наименее
вероятными. Партнеры делали ставку, если
рынок оценивал вероятность события 1:100, а они
— 1:10. С 2003 по 2007 год серия таких ставок
увеличила активы фонда с $110 000 до $110 млн,
сейчас под управлением партнеров более $400
млн.
Что объединяет инвесторов,
играющих против рынка? Они считают, что в графиках
и болтовне экспертов мало толку, так же как
и в использовании статистических данных
для прогнозирования будущего. Они верят,
что рыночные пузыри можно распознать на
ранней стадии. Они умеют дистанцироваться
от мнения большинства. Свою игру против
рынка они воспринимают как моральный
крестовый поход — против финансовой
системы в целом или финансистов из
крупнейших домов Уолл-стрит.
Мартиросян не исключение.
Торговать ценными бумагами студент второго
курса экономфака Ереванского
государственного университета начал в 1999
году. Тогда трейдеров в Ереване можно было
пересчитать по пальцам одной руки.
Мартиросян называет себя самоучкой, к этому
времени он прочел массу книг, чтобы освоить
теорию портфельного инвестирования Гарри
Марковица, технический анализ и научиться
оценивать эффективность вложений с помощью
коэффициента Шарпа.
Первые $30 000, полученные в
управление, Мартиросян быстро проиграл. Он
«по науке» купил подешевевшие акции Nokia,
которые вскоре обесценились еще больше на
крахе доткомов. Вторая попытка тоже была
неудачной. И Мартиросян решил, что
технический анализ не всегда полезен,
купить и держать акции и облигации — это не
стратегия, а Шарп и Марковиц никак не
помогают выбирать правильные бумаги. «Что-то
тут не так, — думал Мартиросян. — Возможно,
есть тайный алгоритм, по которому кто-то
играет против спекулянтов. Крупные игроки,
кукловоды».
После теракта 11 сентября 2001
года биржи закрылись, все ждали обвала
доллара и роста евро. Чтобы сбить ажиотаж,
ЕЦБ предоставил банкам кредиты на ?110 млрд.
А Мартиросян стал покупать доллар против
евро, по его логике, банки оказались в
короткой позиции к ЕЦБ и хотели вернуть
взятое взаймы без убытка, а для этого евро
надо было как следует уронить. И в самом
деле, через пару месяцев евро стоил уже не
$0,92, а $0,86.
«Есть механизмы, которые
позволяют влиять на курс, если у тебя много
денег, например $100 млрд», — говорит
Мартиросян. Кроме денег и возможности
одолжить у Центробанка у крупнейших
игроков есть на хранении клиентские активы,
которые они могут использовать для
спекуляций. Делать ставку против
глобальных банков бессмысленно, уверен
Мартиросян, надо играть на их стороне.
В 2002 году он устроился в только
что открывшийся в Ереване офис Сбербанка,
где торговал валютными парами. Еще через
полтора года начал заниматься
доверительным управлением для нескольких
местных инвесторов. В 2008 году Мартиросян
уже торговал с личного счета и неплохо
заработал на падении евро. В 2010 году он с
тремя партнерами основал в Москве компанию
Europe Finance. Поначалу компания занималась
финансовым консалтингом, среди клиентов
были хедж-фонды и компании со свободными
деньгами. И вскоре их владельцы стали
передавать Мартиросяну в управление личные
сбережения.
В 2012 году он начал управлять
небольшим фондом в несколько миллионов
долларов, сейчас запускает фонд Proactive Capital
объемом $40 млн. «Если один-два раза в год
будем делать успешные ставки на
схлопывание пузырей, то покажем доходность
от 40% годовых», — говорит Мартиросян.
Лимит затрат на несколько таких ставок —
менее 1% портфеля. Похожую стратегию, как он
считает, реализует один из крупнейших хедж-фондов
Brevan Howard с активами $37 млрд.
