Полторы тысячи чиновников ЦБ сегодня являются акционерами поднадзорных коммерческих банковских структур. Похоже, скоро банкам придется включать в число акционеров еще и чиновников Федеральной службы по финансовому мониторингу

Назначенные на 20 февраля парламентские слушания по теме с уныло-бюрократическим названием «Соответствие нормативного регулирования и практики осуществления Банком России банковского надзора основным положениям федерального законодательства» представители банковского сообщества ждали с нетерпением и интересом. Поскольку запланированы эти слушания были после публикации первого из так называемых писем Френкеля. В нем, как и в двух последующих, банкир, обвиняемый в убийстве первого зампреда ЦБ Андрея Козлова, фактически обвинил чиновников Центробанка в произволе и коррупции при приеме банков в систему страхования вкладов, а также при выдаче и отзыве банковских лицензий.

Одни банкиры ждали, что Центробанку будет дан бой. Другие скептически предрекали пустую говорильню: мол, поговорят, разойдутся, и ничего не изменится. Похоже, ко второму варианту склонялись и чиновники ЦБ. Председатель Банка России Сергей Игнатьев в своем выступлении дежурно напомнил о размахе «обнального бизнеса» в стране и опасности, которую обналичка представляет для экономики. «Общий объем фиктивных финансовых операций в РФ, в том числе по обналичиванию денежных средств и переводу денежных средств нерезидентам, составляет полтора-два триллиона рублей в год, — сообщил глава Центробанка. — Фиктивные операции — это такие банковские операции, когда заявленная цель не соответствует действительности. Наиболее известный вид фиктивной операции — обналичивание денежных средств на выплату, например, зарплаты в конверте, на взятки чиновникам, откаты менеджерам крупных компаний. Другой вид фиктивных операций — это перевод на счета иностранных компаний, зарегистрированных в офшорах. Объем фиктивных операций, по моим осторожным оценкам, составляет 50–80 миллиардов рублей в месяц, а по переводу средств нерезидентам — 3–4 миллиарда долларов в месяц. Потери бюджета от фиктивных операций составляют от 500 до 800 миллиардов рублей в год». Вместе с тем Сергей Игнатьев признал, что «антиотмывочное» законодательство требует доработки, в частности, «требуют большей конкретики основания для отзыва лицензий».

Однако основные проблемы борьбы с отмыванием денег, по убеждению главы Центробанка, лежат в сферах, неподконтрольных Банку России. «Спрос на отмывочные услуги банков будет существовать до тех пор, пока будет что отмывать и кому отмывать, — заявил Сергей Игнатьев. — Федеральная налоговая служба ежедневно регистрирует две тысячи новых юрлиц, половина из которых, по признанию самих налоговиков, — это фирмы-однодневки, создаваемые в незаконных целях: для ухода от налогов, вывода средств за рубеж, отмывания. Такие фирмы регистрируются уже просто внаглую: например, в одном из сибирских городов конченый наркоман оказался руководителем 124 фирм и учредителем еще 84. МВД и Федеральная иммиграционная служба уже много лет не соберутся составить базу недействительных паспортов. А крайними в итоге оказываются Банк России и коммерческие банки».

Справедливые обвинения

Однако ссылки на «объективные трудности» не нашли отклика у других участников слушаний. Председатель комитета Госдумы по кредитным организациям и финансовым рынкам Владислав Резник заявил, что «явно устаревшие нормативные акты ЦБ РФ закрепляют процедуру создания виртуальных составов правонарушения и применения мер административной ответственности, которая нарушает принцип презумпции невиновности». По мнению Резника, проводимое Центробанком «очищение от неблагополучных банков» противоречит задаче достижения стабильности в банковской системе, так как при этом «применяются искусственные основания для отзыва лицензий», а процедура отзыва не является гласной и открытой, как этого требует законодательство о лицензировании. «Исполняя закон о противодействии отмыванию денег, Банк России получил новые права и начал рьяно ими пользоваться», — отмечает депутат, подчеркивая, что в то же время «присвоенные Центробанком полномочия и действия, которые он выполняет, не имеют рационального объяснения, не укладываются в схемы уголовного права и не имеют экономических обоснований».

Менее эмоциональным по форме, но гораздо более жестким по сути оказался доклад заместителя генерального прокурора РФ Александра Буксмана. Напомним, что Генпрокуратура провела проверку в Центробанке после убийства Андрея Козлова. «В ходе проверок осуществления Банком России и его территориальными подразделениями деятельности в сфере банковского надзора выявились серьезные недостатки, — заявил Буксман и сделал жесткий вывод: — Банк России не обеспечивает в полной мере реализацию возложенных на него функций».

Особый акцент заместитель генпрокурора сделал на широких возможностях для коррупции чиновников Центробанка. Первой предпосылкой этого, по словам Александра Буксмана, являются «нечеткие формулировки нормативных документов Банка России, которые допускают вариативность в толковании, а это, в свою очередь, создает предпосылки для коррупционных проявлений».

Вторым основанием для обвинения чиновников Центробанка в коррумпированности может служить тот факт, что, по сведениям Генпрокуратуры, «полторы тысячи сотрудников Банка России и его подразделений являются держателями акций коммерческих банков». Отметим, что действующее законодательство не запрещает госчиновникам владеть акциями коммерческих структур даже в случае явного конфликта интересов. В отношении Центробанка такой конфликт очевиден: сотрудник надзорного органа, являющийся акционером конкретного банка, вряд ли будет строго наказывать этот банк, если выявятся нарушения. Правда, существует внутренняя инструкция Центробанка, обязывающая его сотрудников сообщать о владении банковскими акциями: их не допускают к проверкам банков, совладельцами которых они являются. Но вряд ли это гарантирует от злоупотреблений: если проверяющий знает, что акциями конкретного банка владеет, например, его собственный начальник, об объективности говорить не приходится. В связи с этим Александр Буксман обратил внимание на то, что «в отдельных случаях ЦБ демонстрирует подозрительную мягкость по отношению к банкам, нарушающим законодательство, из раза в раз ограничиваясь предупреждениями».

Глава Федеральной службы по финансовому мониторингу (ФСФМ) Виктор Зубков начал свое выступление похвалами в адрес Центробанка за плодотворное сотрудничество и подчеркнул, что «основная масса банков выполняет требования закона». А затем как-то незаметно перешел к печальным сетованиям на то, что ФСФМ делится с ЦБ своими сведениями, но не получает никакой информации об их дальнейшей судьбе, а «об отзыве лицензии у того или иного банка ФСФМ узнает только через пару месяцев». И опять получилось, что у Банка России в вопросах отзыва лицензии все странно и непонятно. Закончил же свое выступление глава финансовой разведки уже безо всяких реверансов: «Несмотря на то что ЦБ в прошлом году отозвал 60 лицензий, это не отразилось на количестве нарушений, в связи с чем возникает вопрос об эффективности надзорной функции».

Неадекватные решения

Представители банковского сообщества, присутствовавшие на парламентских слушаниях, соглашались практически со всеми высказанными обвинениями в адрес Центробанка. Но когда речь зашла о возможных способах решения проблем, согласия резко поубавилось. Поскольку в качестве главного рецепта был выдвинут тезис о необходимости передачи надзорных функций от Центробанка какой-то другой структуре. «Доверить приведение надзорной политики в соответствие с законом необходимо органу надзора, который организационно отделен от Банка России. То есть я говорю о том, что пришла пора подумать о выделении функции банковского надзора из Банка России», — заявил Владислав Резник.

Сопоставив это заявление со словами Виктора Зубкова. Банкиры вполне обоснованно пришли к выводу, что функции надзора планируется передать именно ФСФМ. И это им очень не понравилось. В первую очередь, разумеется, запротестовал сам Банк России. «Если мы считаем необходимым изменить принцип реализации надзора, то надо отменять и закон о ЦБ, и закон о банках и банковской деятельности, и закон по отмыванию, и о страховании вкладов, потому что во всех них на Банк России возлагаются конкретные функции», — заявил недавно назначенный первый зампред ЦБ Геннадий Меликьян. Сергей Игнатьев описал участникам слушаний последствия лишения ЦБ надзорных функций: «Любой банк, бизнес которого основывается на “фиктивных” операциях, будет существовать вечно. У него никогда не будет отозвана лицензия, никогда не возникнет финансовых проблем».

Чиновников Центробанка поддержали и представители коммерческих банков. Президент Ассоциации региональных банков Анатолий Аксаков заявил, что по результатам опроса, проведенного Ассоциацией среди банкиров, 75% из них считают необходимым сохранить функции банковского надзора за Банком России. Первый вице-президент РСПП Александр Мурычев заявил, что и российское предпринимательское сообщество в целом придерживается той же позиции, и от себя лично добавил: «Склонен считать, что банковский надзор совершенствуется. В последние годы ЦБ проводит взвешенную политику». Президент ВТБ 24 Михаил Задорнов отметил, что «из всех регуляторов надзор ЦБ наиболее подготовлен, а если бы надзор был никуда не годным, банковская система так не выросла бы».

Возражения банкиров чисто по-человечески понятны. Во-первых, известное зло всегда хуже неизвестного. Во-вторых, замена «надзирателей» с каких-никаких, а все-таки банкиров из ЦБ на «чистых силовиков» из Федеральной службы по финансовому мониторингу (ФСФМ) ничего хорошего банкам не сулит. Ведь дискутируя с чиновниками Банка России, можно хотя бы ссылаться на интересы развития банковской системы, а ФСФМ по определению не интересует ничего, кроме статистки по объемам перекрытых каналов отмывания денег.

А самое главное, такая замена не решает ни одной насущной проблемы банковского надзора. Просто вместо акционеров из ЦБ у банков появятся новые — из ФСФМ. Скорее даже не «вместо», а в дополнение — Геннадий Меликьян согласился, что можно в Законе о Банке России прописать запрет сотрудникам надзорного блока ЦБ участвовать в капиталах кредитных организаций, но если надзор у Банка России отберут, то для чиновников будет необязательно расставаться со своими акциями. Принудить же их к продаже может оказаться весьма непросто.

Выводы по результатам парламентских слушаний должны быть сформулированы через две недели. Тогда станет более или менее ясно, отберут ли у Центробанка надзорные функции, запретят ли его чиновникам владеть акциями коммерческих банков, будут ли прописаны более четкие основания для отзыва у банков лицензий.

Но уже сегодня понятно, что не будет ответа на главный вопрос: какие юридические основания имеются у Банка России, ФСФМ и прочих надзорных органов для приравнивания вполне законного обналичивания средств к запрещенному законом отмыванию и на основе какого закона Сергей Игнатьев объединяет их под термином «фиктивные операции»? Очевидно, что без четкого юридического разграничения этих понятий с чиновничьим произволом не справиться. И не менее очевидно, что заниматься этим никто не собирается. Чиновников гораздо больше привлекает перспектива подключиться к гигантским потокам взяток, связанных с выдачей и отзывом банковских лицензий: мол, Центробанк погряз в коррупции, так дайте и нам такую возможность.