Себестоимость добычи нефти у российских компаний растет быстрее инфляции. Рост затрат будет продолжаться до тех пор, пока не будут освоены новые месторождения.
Каждый добытый баррель нефти обходится российским НК все дороже. Причем рост себестоимости добычи черного золота опережает уровень инфляции в стране.

ТЭК

Нефтяники же продолжают настаивать на необходимости снижения налоговой нагрузки на отрасль, поскольку им приходится вкладывать все больше средств в разработку новых месторождений.

Налоги нефтяных компаний напрямую зависят от уровня мировых цен на нефть. Ставка налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) и экспортная пошлина меняются в соответствии с конъюнктурой мировых рынков. Экспортная пошлина, по идее, и должна от них зависеть, а вот спор между нефтяниками и чиновниками

о необходимости «отвязывания» НДПИ от цен на нефть идет уже давно, причем пока явно не в пользу компаний.

В итоге внутренняя цена на нефть в России привязана к мировым ценам, что главным образом и является причиной удорожания моторного топлива. Нефтяные компании не устают напоминать правительству о слишком высоких налогах и связанных с ними проблемах с инвестированием. Говорить об этом просто: ведь сама компания не в силах повлиять на уровень выплачиваемых налогов. Особенно после «дела ЮКОСа».

Гораздо меньше выступлений руководства нефтяных компаний посвящено другим расходам — именно тем, на которые нефтяники в состоянии повлиять. Речь, естественно, идет об операционных (или эксплуатационных) расходах. Они же — затраты на добычу нефти, они же — себестоимость добычи нефти.

Несмотря на то, что любая уважающая себя крупная нефтяная компания, особенно публичная, обещает инвесторам и акционерам проводить целенаправленную политику сокращения затрат, себестоимость добычи нефти и газового конденсата у всех без исключения российских нефтяных компаний неуклонно растет, и этот рост опережает инфляцию.

Например, у флагманов российской нефтяной отрасли — «ЛУКОЙЛа» и «Роснефти» — по итогам девяти месяцев прошлого года она увеличилась на 14,4% и 19,2% (в расчете на баррель нефтяного эквивалента; «ЛУКОЙЛ» не раскрывает отдельно данные по затратам на добычу нефти. — «BusinessWeek Россия») соответственно, в то время как инфляция за этот же период составила всего 7,2%. Расходы на добычу собственно нефти у «Роснефти» выросли на 19,6%, поэтому можно предположить, что себестоимость добытой нефти у «ЛУКОЙЛа» тоже немного выше, чем себестоимость добычи нефти вместе с газом.

ПРОБЛЕМЫ СЧЕТА

Эксперты отмечают, что компании по-разному рассчитывают себестоимость добытой нефти, или операционные затраты на добычу. В этот показатель, например, можно включать, а можно не включать аренду нефтепромыслового оборудования или расходы на продажу электроэнергии. Поэтому и себестоимость добычи черного золота компании трактуют, и даже называют, по-разному.

В отчете «Роснефти» по US GAAP за январь–сентябрь прошлого года это «операционные расходы». Они включают «затраты на извлечение, затраты по сбору, подготовке, переработке и хранению нефти и газа на месторождениях и затраты на доставку нефти и газа до магистрального трубопровода (например, к узлу учета магистрального трубопровода сети «Транснефть»)». И не включают «долю расходов, относящуюся к межсегментным операциям, в основном связанным с операционной арендой ряда нефтегазовых объектов».

В аналогичном отчете «ЛУКОЙЛа» себестоимость добычи названа «затратами на добычу» и включает «затраты на ремонт добывающего оборудования, расходы на оплату труда, затраты на проведение мероприятий по повышению нефтеотдачи пластов, затраты на приобретение ГСМ, оплату электроэнергии, страхование имущества нефтедобывающих предприятий и иные аналогичные затраты». При этом расходы добывающих «дочек» «ЛУКОЙЛа» по реализации товаров и услуг (таких как электроснабжение и теплоснабжение), не относящиеся к основной деятельности, исключены из затрат на добычу и включены в состав прочих операционных расходов.

Этим отчасти объясняется такой большой разброс по себестоимости добычи нефти у разных российских компаний, которые, казалось бы, работают в одних и тех же нефтяных регионах. По сути, сравнивать цифры, приводимые в отчетах компаний, невозможно. Если привести понятия тех же «ЛУКОЙЛа» и «Роснефти» о себестоимости к «общему знаменателю», затраты на добычу барреля нефтяного эквивалента за девять месяцев прошлого года у них могут существенно измениться.

Кроме того, у компаний совершенно разные условия эксплуатации месторождений.

«На скважинах с обводнением выше 80% и на «фонтанирующих» скважинах совершенно разный перечень работ, затраты на которые включены в себестоимость, — отмечает аналитик Альфа-банка Андрей Федоров. — Ведь когда речь идет о себестоимости добычи, считают удельные значения, сравнивают стоимость добытого барреля нефти. Когда происходит истощение месторождения, снижается дебет скважин. Постоянные затраты остаются, а количество добытой нефти уменьшается, поэтому удельное значение операционных затрат будет расти. Себестоимость добычи зависит также от объемов капремонта скважин, стоимости комплектующих, заработной платы, оплаты электроэнергии. Кроме того, существенно отличаются по себестоимости разные регионы добычи нефти: кто-то работает в Западной Сибири, а кто-то на Каспии или в Татарстане».

В общем, нефтяники и аналитики пока не придумали способа сравнивать эффективность работы разных компаний на разных месторождениях.

А пока можно констатировать: среди крупнейших российских нефтяных компаний самая низкая себестоимость добычи у «Роснефти». По итогам девяти месяцев прошлого года операционные затраты на баррель добытой нефти у госкомпании составили $2,68 ($2,35 на баррель нефтяного эквивалента). У «ЛУКОЙЛа» — $3,01 на баррель нефтяного эквивалента (нужно учитывать, что добыча газа влияет на себестоимость добычи углеводородов в целом в сторону понижения).

Из недавнего же отчета Альфа-банка следует, что самая высокая себестоимость добычи — у «Газпром нефти».

Однако можно предположить, что «лидер» в этом смысле — ТНК-ВР. Изношенность и обводненность гигантского Самотлорского нефтяного месторождения в Ханты-Мансийском АО, которое до сих пор обеспечивает до четверти добычи (больше 20 млн. тонн в год) нефти ТНК-ВР, являются притчей во языцех — а это не может не влиять на затраты на добычу нефти компании.

НИЧЕГО НЕ ПОМОГАЕТ

Программ по снижению непосредственно себестоимости добычи нефти у крупнейших НК нет. Однако все они ведут работу в целом по сокращению затрат.

В «Роснефти» расходы собираются уменьшать за счет разработки запасов природного газа (напомним, что добывать газ дешевле, чем нефть, поэтому добыча газа положительно сказывается на расходах), а также за счет ввода в эксплуатацию новых месторождений.

Расходы можно также снижать и за счет использования собственной электроэнергии, выработанной из добываемого вместе с нефтью попутного газа, как это делают «ЛУКОЙЛ» и «Сургутнефтегаз».

Еще в 2005 году бывший вице-президент «Роснефти» Сергей Алексеев заявлял, что компания поставила своим дочерним обществам задачу удерживать рост эксплуатационных расходов на добычу в пределах 3—4% в год. Тогда при уровне инфляции около 10% в год можно было бы считать, что затраты снижаются.

Однако этого не происходит. Прошлый год и все предыдущие показывают, что расходы на добычу нефти даже у передовых компаний растут гораздо быстрее инфляции, а прогнозы аналитиков свидетельствуют о будущем ускорении этого роста. Причин этому много.

«Развал отрасли в постсоветский период создал огромный пробел в подготовке специализированных кадров — в течение примерно десяти лет отрасль не предъявляла спроса на молодых специалистов, и сейчас она сталкивается с огромной нехваткой персонала, особенно наиболее квалифицированного, — считают аналитики Альфа-банка. — Как следствие, инфляция зарплат. Это обстоятельство, а также давление со стороны сервисного сегмента вызывают рост операционных и административных расходов в нефтедобывающем сегменте. Этого не удалось избежать никому: затраты растут у всех компаний отрасли».

По данным аналитиков, цены на буровые работы в прошлом году повысились на 20—25%, на забойные двигатели — на 30—35%, а это напрямую отражается на себестоимости добычи нефти.

«Значительным фактором, оказывающим влияние на наши операционные расходы в России, остается реальное укрепление рубля по отношению к доллару, — говорится в отчете «ЛУКОЙЛа» за девять месяцев прошлого года. — Реальное укрепление рубля за год, закончившийся 30 сентября 2006 года, составило 16,6%».

Кроме того, по мнению компании, рост затрат на добычу обусловлен увеличением объемов добычи, расходов на ремонт, повышение нефтеотдачи пластов, энергообеспечение и закупку материалов.

Понятно, что компания не может существенно уменьшить расходы на эти цели. Так есть ли способ снизить себестоимость российской нефти?

«Увеличение себестоимости добычи — органичный процесс в условиях, когда не вводятся новые месторождения, — указывает Андрей Федоров. — Происходит истощение существующих запасов и уменьшается дебит скважин».

Парадокс в том, что снижение себестоимости добычи нефти, по сути, возможно только за счет существенного увеличения капитальных затрат — именно на них будет отнесено освоение новых месторождений и нефтяных регионов. Не все компании к этому готовы.

Вместе с тем и освоение новых регионов, скорее всего, даст сравнительно краткосрочный эффект. Эксперты мирового рынка энергоносителей в один голос утверждают, что время «легкой» нефти позади. Открытие гигантских месторождений на суше, где добыча нефти является наиболее простой и дешевой, становится все менее вероятным, и нефтепромыслы постепенно перемещаются на шельф. А это означает рост и капитальных затрат, и операционных расходов — по оценкам экспертов, добыча барреля нефти на российском арктическом шельфе будет стоить около $10, при том, что оценки средней себестоимости добычи нефти в России колеблются в диапазоне от $4 до $6 за баррель.

ТОЛЬКО ВВЕРХ

Справедливости ради нужно отметить, что растущая себестоимость добычи нефти — проблема не только и даже не столько российская. Считается, что дешевле всего нефть достается ближневосточным странам. Это обусловлено сравнительно простыми условиями расположения месторождений и их гигантскими размерами при достаточно небольшом количестве.

В «средней ценовой категории» находятся Россия, Мексика, Нигерия, Индонезия, Венесуэла и штат Техас (США).

Самая дорогая нефть — на Аляске, в Северном море и в Канаде на месторождениях битуминозных песков, например в провинции Альберта. Здесь ее себестоимость может доходить и до фантастической цифры — $15 за баррель.

Рост капитальных затрат и операционных расходов нефтедобывающих компаний будет только продолжаться. Совсем недавно президенты Total Кристоф де Маржери и Shell Йерун Ван дер Веер вновь выступали на эту тему. По данным Международного энергетического агентства, к 2030 году добыча нефти должна увеличиться на 30%, чтобы удовлетворить растущий спрос на энергоносители.

«Достигнуть этих целей с использованием обычных источников нефти будет крайне сложно, — считает Кристоф де Маржери. — Новые поставки будут основаны на высокотехнологичных проектах».

А президент Shell добавил, что нефтедобывающие страны уже не обращаются за помощью к нефтяным компаниям для разработки прибрежных месторождений, не требующих значительных затрат.

Таким образом, проблема снижения налоговой нагрузки на российскую нефтяную отрасль становится весьма актуальной. Но здесь все упирается в один простой вопрос: кто должен поделиться своими деньгами — государство или компании?

Если оставить налоговую систему в нынешнем виде, то акционерам нефтяных предприятий придется сокращать свою прибыль, чтобы обеспечить реализацию инвестиционных программ. Если снижать налоги, то государство получит меньше доходов в бюджет.

Между тем факт остается фактом: темпы роста нефтедобычи в стране падают. На прошлой неделе Министерство природных ресурсов официально заявило, например, что строительство второй очереди трубопровода Восточная Сибирь—Тихий океан может быть отложено на несколько лет. Причина — отсутствие ресурсной базы. Проще говоря, разведанных запасов нефти в регионе хватит лишь на то, чтобы заполнить первую трубу мощностью 30 млн. тонн в год.

Это уже не звоночек для властей, а набат. Но пока в стране среди чиновников превалирует мнение, что нефтяники не бедные и с них не убудет.